Господин Раффе…

Украшенная тонкой резьбой дверь отъехала в сторону, явив в своем проеме молоденькую секретаршу.  
- Доброе утро, господин Раффе, ваша почта и  цветы, – почти прошептала девушка, осторожно приближаясь к массивному столу. В одной руке у нее был серебряный поднос, на котором аккуратно лежало несколько распечатанных на принтере листочков, а в другой, огромный букет нежно-розовых лилий.
- Стой там!
Девушка замерла посередине кабинета. Улыбка, которая была надета на ее хорошенькое личико непосредственно перед дверью,  медленно сползла с накрашенных губ.
- Почту оставь, а эту дрянь унеси! И свари мне кофе!
Поставив поднос на край стола, девушка развернулась и быстрым шагом направилась вон из кабинета, неся букет на вытянутой руке, будто он был заразен.  
-  Никогда, никогда больше не вноси сюда  цветы! Особенно эти!
-  Хорошо, господин Раффе, – испуганно пропищала секретарша, практически переходя на бег.
Он ненавидел запах лилий. Он боялся его.

Почты было немного. Ровно столько, сколько бывает по утрам в понедельник. Все, что приходило на его электронный адрес, распечатывалось и подавалось к утреннему кофе в бумажном виде.
Компьютеры - это было второе, что он рьяно ненавидел, после лилий.
Взгляд побежал по строчкам:
«Господин Раффе, вы совершили настоящее чудо, я буду благодарен вам до конца своих дней…»
«Господин Раффе, на кафедре психологии Международного университета состоится семинар по вопросам диагностики депрессивных состояний… будем рады…»
«Доктор Раффе, позвольте выразить вам…»
Еще несколько восторженных отзывов от клиентов. Он никогда не называл их пациентами, хотя они называли его доктором.

Он увидел его только тогда, когда последняя распечатка, скомканная, полетела в корзину для бумаг.  Белый прямоугольник. Запечатанный конверт без обратного адреса, марки, штемпеля и имени отправителя.  Он лежал на самом дне серебряного подноса. В правом углу, неровно скакали мелкие буквы «Раффе Б.Б.»  Он слишком хорошо знал этот подчерк. Вскрыв конверт, он достал вдвое сложенный листок с неровным краем, видимо, второпях вырванный из какой-то ученической тетради.
 
- Дурак, – произнес Раффе, роняя лист на колени. Сквозь закрытые глаза и сплетенные пальцы он практически видел своего ученика, а потом и ассистента, того, кто ему обязан своей жизнью, кого он выкормил с руки… единственного, кому он доверял… этот его вечно угрюмый взгляд  исподлобья… слегка сгорбленная фигура в сером пальто,  переполненный вагон метро, он стоит прижавшись к окну, и зрачки, словно маятники часов, движутся, сопровождая бегущие огни тоннеля. Руки сжаты в кулаки, он тяжело дышит, словно с минуты на минуту ждет взрыва. Фальшивая маска равнодушия, холодные пальцы, учащенный пульс. Он не уверен, что поступил правильно, он не обезопасил себя. Он ни в чем никогда не уверен. Но он решился - и это стоило очень дорого.

Очевидно, ценой его поступка должен быть взрыв. Но… взрыва не будет. Для взрыва недостаточно, как недостаточно ни для ярости, ни для боли.

Тонкие губы еще плотнее сжались, превращая рот доктора Раффе в тонкую черту, которая поползла по обескровленному лицу в кривой улыбе.   

«Если хотите работать с дьяволом – возьмите зеркало. Я должен все исправить, пока не поздно.»

Не узнать этот подчерк он не мог. Слишком много было с ним связано.

- Дурак, – шепотом повторил он, – какой же ты дурак, Юстин.

Аксмель…

Последнее время Аксмель плохо спала. Хоть она и простила Стефана за ту пощечину, списав это на действие алкоголя и  на то, что отчасти сама была виновата, спровоцировав его, все же эта странная фотография не давала ей покоя. Одно то, что она бесследно исчезла после того случая, говорило уже о многом.   И вообще, ей стало казаться, что к ее приезду в квартире специально наводили порядок, очищая ее от следов пребывания кого- то другого. Вроде бы все было нормально. Вот шкаф, в нем развешаны вещи, но они все новые, словно куплены в один день. Но не может же быть такого, чтобы весь гардероб менялся разом. Мебель вся новая, хотя… возможно, он и вправду сделал тут ремонт именно к ее приезду. Размышляя на эту тему, она сама не заметила, как уснула…. Ей снился какой-то кошмар, словно в продолжение ее мыслей… Она находилась все в той же квартире. Но  немного в  другой обстановке. Кровать стояла не на своем обычном месте, а у окна, шкаф был гораздо меньших размеров и не занимал всю стену, обои были темно бордового цвета, а из стены, той, что сейчас была закрыта шкафом, на уровне метра от пола торчало массивное железное кольцо небольшого диаметра,  на полу, под кольцом стояла алюминиевая миска… Вздрогнув, она проснулась.

Что - то теплое и мягкое скользнуло по ее щеке, предплечью… и легкой волной прокатилось по всему ее телу. Почти одновременно с этим она почувствовала пьянящий сладковатый запах… Она вдохнула поглубже, не открывая глаз… сладко потянулась, и… сильнейший спазм кашля перехватил ее горло. Она тут же села, широко распахнула глаза и схватившись за горло начала глотать воздух.
- Господи, Аксель, что с тобой? – она увидела сидящего рядом Стефана с искаженным от ужаса лицом. На ее коленях, покрытых шелковым покрывалом, лежал огромный букет цветов перевязанный серебряной лентой. Глаза наполнились слезами…
- Прошу… пожалуйста… - она еле произносила слова, ее душил кашель – убери… аллергия…
Стефан, наконец -то поняв, что происходит, схватил букет, подбежал к окну, рванул раму с такой силой, что казалось повылетают стекла,…  швырнул букет в окно.

Холодный  воздух принес облегчение. Удушье прошло.
Стефан  опустился на колени перед кроватью, взял ее ладони в свои и начал осыпать их поцелуями, шепча…
- Любимая, девочка моя, прости меня, прости… я не знал, я… я… я забыл, не подумал, я хотел сделать тебе приятное… я…
Она обняла его, прижала голову к своему животу, чувствуя, что ее охватывает сильное чувство нежности, любви, желания.
- Господи, Стефан, это ты.. ты прости меня… просто у меня аллергия на лилии… в букете были лилии…
- Да… да… - он поднял на нее глаза – двенадцать белых роз и всего одна веточка лилий…
Ей казалось, что она тонет в его глазах. С момента приезда она не испытывала такого  сильного, почти животного возбуждения и желания этого мужчины. Его тела, его рук…
- Стеф… - захлебнулась она - …ааааааан!
Срывая с себя рубашку, одним прыжком он оказался на постели поверх нее. Она опять увидела этот жуткий шрам у него на груди. «Напоролся на сук во время охоты.» - промелькнула мысль.  Затрещал рвущийся шелк покрывала, последняя преграда между их телами. Лязгнула пряжка ремня на джинсах
- Аксмель… Аксмель… я люблю тебя… моя девочка, только моя…
- Да, да… твоя… - она таяла, как восковая свеча.
Он накрыл ее тело своим, как накрывает девятая волна беззащитный берег, топя и подминая все, что оказывается у нее на пути. Ей показалось, что она тонет. Она сильнее запрокинула голову назад и выгнула тело, ее рот приоткрылся, ловя воздух, и в этот самый момент  тело рассыпалось на тысячу осколков, которые взмыли вверх,  и вот она уже парит среди звезд.
Оргазм накинулся на них одновременно, разрывной пулей от самого сердца во все стороны. И в этот самый момент на острие взорвавшегося сознания… перед глазами Аксмель возникло впаянное в бордовую стену кольцо.  

Она долго стояла под душем пытаясь собрать собрать свои рассыпавшиеся мысли.   

Картинка вчерашнего вечера выплыла из памяти и зависла… Вот она в слезах бежит по переулку, вот из-за угла  навстречу ей движется мужская фигура… Что-то ей показалось в этот момент, но она не могла вспомнить своего чувства, как не могла вспомнить и лица незнакомца, в память врезался только его голос… глухой, треснутый… «Простите, я могу помочь?» И в этот самый момент она услышала крик за спиной: «Аксмель! Аксмель! Вернись!». Она резко обернулась, Стефан бежал за ней… в расстегнутой рубашке, под проливным дождем… он протягивал к ней руки, его лицо было перекошено от ужаса… . Она замерла, не зная что делать, а Стефан упал перед ней на колени  прямо в потоки грязной воды,… он умолял простить его. Он плакал…
Когда   они шли домой, Стефан сказал, что испугался за нее, когда увидел, что к ней приближается незнакомец. Кстати, что он хотел? Да ничего не хотел, просто спросил, не нужна ли помощь… «И все? Больше он ничего не сказал?» – переспросил Сефан…

Стефан…

Нежно поцеловав Аксмель в уголок губ,  Стефан уехал на работу. Да, он был владельцем огромной корпорации, доставшейся понаследству от отца. Та квартира, куда он привез с вокзала Аксмель, была лишь одной из многочисленных квартир и особняков, разбросанных по самым лучшим местечкам, как России, так и зарубежом. Но это была та самая квартира, которую его отец подарил ему на восемнадцатилетие и куда когда- то впервые он привел Аксмель. Господи, это же было самое счастливое время… Она любила его… Кстати, что это за аллергия? Откуда она взялась? У его девочки не было никакой аллергии… она обожала цветы. Помнится, он приносил их ей огромными охапками, скупая все, что попадалось на его пути по дороге домой… И особенно, особенно она любила лилии… помнится, так и говорила «Это самый мистический цветок. Его можно или любить, или ненавидеть. Его запах или убивает, или дарует волшебное состояние,… он, словно дух, вселяется в тебя…» Как- то так… она говорила… И огромные букеты этих цветов часто стояли в спальне…
 
Окончив  элитную школу, он сразу и без особого туда был зачислен на первый курс юридического факультета СПбГУ.  Но учеба мало привлекала Стефана.  Обладая красивым породистым лицом и папиной кредиткой, он не знал отказа у женщин и имел кучу друзей, которые были не прочь повеселиться. Элитные клубы и бары сменялись общажными посиделками и ночевкой в коммунальных квартирах. Так, на одной из вечеринок в женском общежитии медицинского училища он и познакомился с девушкой по имени Аксмель. Обстоятельства данного знакомства он помнил смутно. Кажется, его сильно тошнило, а она оказывала ему медицинскую помощь, но тем не менее, каким- то образом между ними завязались приятельские отношения. Приехавшая в Питер из глубинки, она сильно отличалась от тех девушек, что его окружали. Она много читала, умела интересно рассказывать и что немало важно, была готова в любую минуту дня и ночи прийти к нему на помощь. Этим он и пользовался.  Доигрался он до того, что не смотря на папино положение в обществе и солидную спонсорскую помощь ректору университета, к окончанию первого курса стоял на грани отчисления по весьма неприятным обстоятельствам. Спасая свое неразумное чадо, родители приняли решение, что лучшим выходом из ситуации будет срочная отправка Стефана для дальнейшей учебы в Лондон. Просидев все лето на загородной вилле родителей под надзором охраны, в середине августа он отбыл к границам Туманного Альбиона. Там то и приключилась с ним странность… Не успел он как следует осмотреться, как однажды ночью ему приснилось ее лицо… Он хорошо помнил этот момент. Он проснулся, рядом лежали две спящие девицы-близняшки,  а он не мог избавиться от ее глаз…  Аксмель смотрела на него из глубины его подсознания, из его сна…и с этой минуты он в каждой  проходящей мимо девушке искал ее черты… Золотые волосы, голубые  глаза, слегка вздернутый носик. Он не мог ни о чем другом думать, откуда - то возникали воспоминания их не таких уж и частых встреч… вот она смеется, а вот читает наизусть какие-то стихи… Он почувствовал, что ему катастрофически ее не хватает, прямо  до физической боли. Она стала его идеей фикс. Все попытки разыскать ее по телефонам и интернету были тщетными. Тот телефон, что он знал, был не доступен. Не выдержав и полугода, он вернулся домой. Надо сказать в весьма плачевном состоянии. Родители так перепугались, что тотчас же поместили его в частную клинику под опеку семейного врача. Но и тот не смог поставить диагноза. Анализы все были в норме, но Стефан буквально таял на глазах. И когда ему стало совсем плохо, вот тут и появилась она. Ее разыскал один из его бывших приятелей. Она молча вошла в палату, взяла его за руку и ему сразу же стало легче. Ничего не понимающие врачи, не стали препятствовать нахождению странной девочки возле больного. Она просидела около него всю ночь, а он не отпускал ее руку. На утро Стефана было не узнать. У него появился аппетит, на лицо вернулся румянец, он был совершенно здоров. К Рождеству он приподнес родителям два сюрприза, во- первых,  он не собирался возвращаться в Лондон, во-вторых, он собирался жениться на Аксмель. Мать схватилась за сердце, отец потянулся к именному пистолету, но ни то, ни другое не заставили его изменить решение. Компромисс был найден. Родители дали свое согласие на брак, при условии, что Стефан сам восстановится в ЛГУ и блестяще его закончит. Тогда и свадьбу сыграем. А пока пусть поживут  в той квартире, что отец подарил ему на восемнадцать лет. Счастью Стефана не было предела. Он сдержал обещание и действительно восстановился в университете, а Аксмель, к тому времени закончившая свое училище, просто осела дома.  

А через год, родителей Стефана не стало. В одно мартовское утро, в тихом океане, их яхта исчезла с экранов  радаров… Ее обломки нашли  после долгих поисков, тела же забрал океан. Естественно, свадьбу пришлось отложить… Траур, вступление в наследство,… а потом, потом случилось необъяснимое. Аксмель стала отдаляться от него. Она стала чужой, она уже не отвечала на его ласки, все чаще под разными предлогами отказывала в близости, она перестала улыбаться, впала в депрессию и даже посещала какого- то там психотерапевта,… но это не помогло.

Стефан не знал, что делать, его зависимость от Аксмель была практически физической, а чувства только крепли с каждым днем. Чем больше она его отталкивала, тем больше его влекло к ней, и , наконец, настал тот день… самый ужасный день в его жизни. Они поссорились, он не выдержал и… сорвался. Он ничего не видел и не ощущал в этот момент, кроме одного… Ярость! Любой ценой удержать, подчинить ее, ведь он же ее так сильно любит! Он хорошо помнил, как она стояла у зеркала, расчесывала волосы и глядя в собственное отражение, бросала в него слова. Нет,  она не кричала… Она их выплевывала, … и столько ненависти и брезгливости было в них… Ее такие любимые губы, кривились в пренебрежительной гримасе,  и с них срывалось и резало по живому: «Я не люблю тебя.» «Мы не можем быть вместе.» «Ты замечательный, но я больше не люблю тебя, я не хочу тебя, понимаешь ты это? НЕ  ХО-ЧУ». Вот это последнее «НЕ  ХО – ЧУ», произнесенное по слогам, было последним, что он помнил. Дальше только красная пелена перед глазами.

Юстин…

 Вернувшись домой после неудачной попытки поговорить с Аксмель, он долго не мог заснуть. Бродил по пустой комнате, пытаясь унять дрожь в руках и хоть как-то привести свои мысли в порядок. То  и дело подбегал к окну,  смотрел на дом напротив. Он знал, куда ее привезли. Он специально снял эту жуткую комнату в коммуналке, чтобы днем и ночью находиться поблизости и иметь возможность наблюдать за ней. Он смотрел сквозь грязное стекло и считал окна… Третий этаж, первые четыре окна слева пропускаем, а вот следующие четыре, два из которых плотно зашторены… там она. Погас свет в первом  - кухня, зажегся в последнем... Там спальня.  

Он продолжал следить за ней. Пытался подкараулить. Но она редко выходила из дома одна. Был большой соблазн, просто прийти к ней в дом, когда Стефана там не будет и что? Как объяснить, кто он, зачем пришел? Как ей рассказать все  то, что так его мучает. А если это убьет ее, а если она не поверит и вызовет полицию или психушку… нет.  Нельзя, надо, чтобы она хоть что-нибудь вспомнила сама, начала бы сомневаться…

Он все еще хотел верить, что то, что они сотворили с доктором Раффе – благо. Ведь они спасли по сути две жизни… Господи! Господи! – простонал Юстин, - ответь мне, хотя бы намекни,… мне кажется, что я совершаю ошибку, я предал господина Раффе, который был для меня всем, но я… я не знаю. Я не знаю, что мне делать. Та девочка, которую я создал… которую мы создали… она прекрасна, она заслуживает счастья… Но не ты, не ты, Господи, сотворил ее, а мы… что мы наделали?! Имели ли мы на это право?! Ответь мне, Господи!!! Я ведь думал, что иду дарованным тобою путем. Путем, который я не видел и на который указал мне Раффе. Я лечил людей, я лечил их израненные тела, а Раффе лечил их души. Он возвращал безумных к нормальной жизни, он… он избавлял их от страхов и пороков… а я латал, латал их тела… что мы сделали не так? Господи, ты создал Лору… Лору – Юстин схватился за голову, невыносимая боль сдавила его виски - Лора, Лорааааааа…. – слезы потекли по его лицу. - Но она умерла… умерла потому, что рядом не оказалось людей, способных ей помочь… Господи?! Что мне делать? Рассказать ей  и тем самым сломать её? - Он испугался собственной фразы, он говорил о ней, как о кукле. Сломать. Убить ее во второй раз?
Кем была эта девушка до того, как из нее сделали Аксмель, Юстин не знал.

Его стоны переходили в рык, а потом снова сменялись плачем. Он кусал свои «золотые» руки до крови, но господь оставался глух. Он ждал ответа. Или кары. Вся его жизнь кинолентой пронеслась перед глазами… Он не знал,что ему делать.

Увидев бегущую по улице Аксмель. Решил, что вот оно – знак, она сама бежит ему навстречу. Кажется, она плакала, но это было непонятно из-за дождя, … и тогда он решился. Он почти подошел к ней и даже спросил что-то, но тут появился Стефан, и ему пришлось убираться восвояси, ведь Стефан знал его в лицо.

Он не знал своих родителей, он рос в детском доме и мало чем отличался от остальных, таких же брошенных мальчишек и девчонок. Он всегда хотел быть врачом. С раннего детства  пытался лечить таких же бездомных, как и он - кошек, собак,… и надо сказать не безуспешно. Он умел видеть боль, даже если она себя не проявляла. Потом, совершенно случайно он спас их ночную нянечку. У нее болел желудок, она думала, что это гастрит и пила обезболивающие таблетки. Как -то ночью ей стало совсем плохо, боль не проходила, приехала скорая помощь, тогда врачи и сказали, что это обострение гастрита, а он… он видел совсем другое… он видел ее сердце, которому было очень тяжело. И он сказал об этом врачам… Но его не стали слушать и выгнали взашей. Тогда он сам позвонил в скорую и сказал, что у его нянечки сердечный приступ. Вторая скорая ее забрала. Как выяснилось потом, он оказался прав и промедли они хотя бы еще на час, ее было бы уже не спасти,… и вот тогда он решил стать врачом. И стал им… Лора, была его первой и, пожалуй, единственной любовью. С детства. Они росли в одном детском доме, только она была немного младше. Лора погибла когда ей было 17 лет.
Окончив медицинский институт, он получил распределение в центральную больницу маленького провинциального городка, подальше от столичных клиник. Но… его «странности» и там не остались незамеченными и сыграли с ним злую шутку. Коллеги ему завидовали. Его боялись. В результате его объявили сумасшедшим, выгнали из больницы, отобрали лицензию и заперли в психушку, откуда и вытащил его доктор Раффе.

С этого момента у Юстина началась совсем другая жизнь. Шикарная закрытая клиника, спрятанная от посторонних глаз в красивом загородном особняке. В одном из пригородов Санкт-Петербурга. К его услугам были любые лекарства и любая аппаратура. Молчаливый и высококвалифицированный персонал. Пациенты никогда не называли своих имен, но их лица были ему хорошо знакомы по многочисленным изображениям на плакатах, по фото в журналах и репортажах телевидения.  Он делал любые операции. Для него не было невозможного. Господин Раффе, доктор Раффе, Белый Доктор, как за глаза его многие называли, стал для него всем… другом, покровителем, божьим посланником…

Когда к нему на хирургический стол доставили молодого человека  с ножевой раной в груди, он испугался… Нет… не раны, рана была пустяковая, нож ударившись о грудную клетку скользнул вдоль ребра… ткани были разорваны, крови потеряно много, но жизненно важные органы не задеты… Хорошая штопка и переливание крови быстро бы поставили его на ноги, но в целом было что-то не то… он что-то чувствовал, видел, но не понимал, что  именно… Юноша был словно затянут в невидимый обычному глазу серый кокон, который разлагался изнутри, отравляя своими мертвыми тканями его организм. Словно невидимые щупальца-черви копошились в его теле…  Юстин даже отшатнулся.  Настолько это было странно и неприятно  и, самое главное,  необъяснимо с точки зрения медицины. В этот момент к нему подошел Раффе,  сопровождаемый еще одним врачом, очень известным, кажется, он был профессором одного из медицинских вузов. Юстин заверил их, что все будет хорошо. Но когда другой доктор ушел, он рассказал Раффе то, что видит. На что тот, нахмурился и молча вышел, так ничего и не сказав. А вечером, сам пришел к Юстину, и стал более подробно расспрашивать, что он видит и даже попросил нарисовать. Разглядывая рисунок, он криво улыбался, при этом лицо его выражало удивление с примесью восхищения… «Вот значит, как это выглядит» - сказал он, продолжая разглядывать каракули Юстина. «Вы что-то сказали?» - не расслышал тот. Тогда Раффе выдохнул, спрятал рисунок и уже с своим обыкновенным выражением лица ответил : «Видишь ли,  Юстин, ты можешь мне не верить, я склонен полагать, что именно так выглядит сильный любовный приворот». Он криво улыбнулся и ушел. Что это было на самом деле, Юстин так и не понял.
Раненый мужчина, должен был идти на поправку. Рана затянулась и, казалось бы, его здоровью больше ничего не угрожает, но общее состояние оставалось плохим. Он не хотел жить. Тот невидимый обычному глазу кокон стал активнее, если так можно было бы сказать, глядя на то, что с ним происходило… Он убивал его, переваривал заживо. Раффе провел с ним несколько своих сеансов, и ему стало значительно лучше, но все же... Кто нанес ему эту рану осталось неизвестным, но было похоже, что он это сделал сам. А через пару дней случилось совсем из ряда вон выходящее… Его вызвал к себе  Раффе, усадил в мягкое кресло, налил коньяка и стал расспрашивать, всем ли Юстин доволен и вообще, как у него дела. Юстин даже напугался, уж не собирается ли Раффе его увольнять? Но Раффе его увольнять не собирался, а напротив, был в отличном расположении духа и сказал, что Юстин – единственный человек во всем мире, к которому он привязан и которому бесконечно доверяет,  и что только ему он может предложить одно очень интересное дело. А потом спросил, верит ли он в Бога? Юстин ответил, что верит, и это было действительно так.  К чему велись все эти задушевные разговоры было не очень понятно, но бесконечно приятно. Юстин слушал Раффе, широко раскрыв глаза и ловя каждое его слово. Но на утро, он не смог вспомнить, о чем же тот говорил. Проснулся он с мыслью, что на него возложена самая почетная миссия, которую только можно себе представить. Ему предстояло, вместе с Доктором Раффе  совершить что - то глобальное. Но что именно он не совсем понимал, пока не подошел к закрытому боксу, около которого стояла охрана. Только тут он вдруг неожиданно вспомнил, что именно там его ждет пациент. Входя в стерильный бокс., он уже четко знал, что надо делать. Причем, делать надо быстро.

Впервые, ему ассистировал сам профессор, тот, которого он видел, когда осматривал раненого молодого человека. По обрывкам разговоров Юстин понял, что это  личный врач того пациента, кстати, его звали Стефан, и старейший друг его семьи. Доктор Раффе также находился в боксе, был облачен в белый операционный костюм, маску, но только наблюдал за происходящем.

Накануне в особняк доставили два женских тела. Одно было мертво уже несколько дней и страшно изуродовано, видимо, еще при жизни.  Оно находилось в стерильной ванне со льдом. А второе, было живым, но находилось в полубессознательном состоянии похожем на наркотическое опьянение. Видимо Доктор Раффе уже успел поработать с ней.  Девушки были приблизительно одного возраста, немного разного телосложения, с приблизительно схожими чертами лица. У обеих светло русый цвет волос, голубые глаза. Но главное, что у них была одна группа крови и прочие медицинские показатели весьма схожи. Юстину предстояло сделать невозможное, но он знал, что сделает это.   

Оба тела были подготовлены и лежали на операционных столах, освещенные лампами. Разница была в том, что мертвое тело лежало само по себе, а живое было крепко зафиксировано браслетами по рукам и ногам. И все бы было  хорошо, если бы Юстину не показалось  знакомым лицо живой девушки. Конечно же, это было совпадение, но она так была похожа на Лору… Его Лору, какой он ее помнил.  

Вот именно тогда  и поселились в его душе сомнения…

Все операции прошли успешно. Остатки были утилизированы. А в стерильной палате, вся в бинтах, приходила в сознание девушка по имени Аксмель.

Юстин предупредил Раффе, что с ее сознанием работать нельзя, пока она окончательно не окрепнет и ткани не приживутся. Раффе с ним согласился.

Долгие дни и ночи он сидел у ее постели. Он ухаживал за ней, как ухаживают за самым дорогим человеком. Он даже мысленно называл ее Лорой… Он знал, что пока она здесь, с ним, с ней ничего не случится… но пройдет время и… он не хотел думать, он боялся думать о том, что будет после… Он понимал, что эта девушка, как- то связана с тем молодым человеком, которого звали Стефан.

Он привязался к ней. К этому стонущему кокону. Он сам делал ей перевязки, не подпуская никого. Он мыл ее, кормил из ложечки, он сидел с ней ночами. Единственное, что было ему запрещено, это разговаривать с ней.

Раффе смотрел на это сквозь пальцы и не вмешивался. Он верил в гений доктора Юстина и его золотые руки, а еще он был слишком занят. Все это время он проводил в загородном особняке со Стефаном.
Единственное, что знал Юстин, это то, что Стефан просил господина Раффе сделать чудо и воскресить его любимую.

И вот этот день настал.  День, когда с Аксмель сняли бинты. При этом присутствовали только Раффе и Юстин. Она была прекрасна. У Юстина захватило дух от того, что он увидел. Он не верил собственным глазам, что смог сотворить это. Девушка по своей красоте даже превосходила ту, на кого должна была быть похожа. Она еще плохо говорила, плохо двигалась, кое-где еще были видны следы операций, но даже в таком виде, она была совершенством. Это был предпоследний раз, когда Юстин видел Аксмель… она так и осталась в его памяти- лежащая в кровати, ничего не понимающая, равнодушно смотрящая куда-то в пространство в белой стерильной рубашке. На следующий день ее увезли. Уехал и Доктор Раффе… теперь наступил его черед совершать чудо. А именно: окончательно вытравить из ее сознания все, что там было, и вложить туда сознание Аксмель. Тщательно подкорректированное, запрограммированное, совершенно чужое. Может ли оно быть живым? Чья душа теперь в этом прекрасном теле? Или ее нет? Прекрасное тело и прекрасные мысли… совершенная кукла Доктора Раффе.
Он так и запомнил ее: стоящей у большого черного автомобиля… в сером пальто с намотанным на шею синим шарфом… Она на секунду подняла голову в сторону окна, будто почувствовала его взгляд, или это ему только показалось…

Аксмель…

Дни потянулись серой Питерской чередой. Роль домохозяйки и любимой женщины самого прекрасного мужчины в мире постепенно превращалась в обыденность. Стефан оставлял ей достаточно денег, чтобы она могла себя развлечь в его отсутствие. Салоны красоты, фитнес-центры, магазины… только все это не приносило ей особой радости. Так любимые ею пешие прогулки тоже пришлось оставить, поздняя осень. Дожди стали затяжными и холодными, они могли идти по несколько суток,  не прекращаясь. Большую часть времени она стала проводить дома, читая книги… Любые попытки заговорить со Стефаном об устройстве ее на работу, нещадно пресекались категоричным отказом. «Дорогая, у нас достаточно денег, чтобы ты могла не работать.»
«Стефан, но мне кажется, что я теряю себя. Я растворяюсь.»
«Любимая, разве это плохо, полностью раствориться в ком-то… - улыбался он, – растворись во мне.»
Тоска. Одиночество. Шикарная, но по-прежнему чужая квартира. Она подошла к окну. Дом напротив был старый, с бурыми подтеками на облупившейся местами желтой штукатурке фасада, судя по узким окнам во все еще деревянном обрамлении и разномастным шторам, там были коммунальные квартиры. Стефан говорил, что до революции в этом доме находилась гимназия, и поэтому до сих пор там нет ванных комнат и жители ходят мыться или к родственникам или в баню. Аксмель не могла поверить в это. «А почему они не поставят душевые кабинки?» «Боятся, что перекрытия рухнут. Дом старый, ему сто пятьдесят лет.» Она сама не понимала почему ей нравилось на него смотреть. Аксмель медленно переводила взгляд от окна к окну, большинство из которых были темными… как вдруг в одном из них на пятом этаже  вспыхнул свет. Буквально через минуту, чья-то рука сорвала штору. Именно сорвала, вместе с карнизом. Слышать она ничего не могла, но будто бы чувствовала, что там что-то происходит. В голове промелькнуло – вызвать полицию? Она даже машинально потянулась к мобильнику… но звонить не стала. Вместо этого, она накинула плащ прямо на домашнее платье и прямо в тапочках побежала вниз.  Выбежав на улицу, она растерялась. И что теперь? Буквально через минуту, обшарпанная дверь подъезда дома напротив открылась и из нее вышли двое молодых людей в темных кожаных куртках, которые вели  под руки третьего. Вели? Да нет… скорее они его просто тащили. Его ноги волочились по асфальту, а голова болталась на груди. Они потащили его к большому черному внедорожнику с тонированными стеклами,  и подобно мешку с картошкой погрузили его на заднее сиденье. Аксмель могла бы поклясться, что узнала его, хоть и не видела его лица. Это был тот самый человек, который подошел к ней на улице и чье лицо ей потом привиделось… Тем временем мотор внедорожника взревел и автомобиль, быстро набрав скорость скрылся за поворотом.

Ноги промокли и замерзли. Аксмель стояла по щиколотку в луже, не зная, что ей делать. Она представила себе, как звонит в полицию: « Тут человека посадили в машину и увезли.  Его не знаю. Нет, он не сопротивлялся. Номера я не запомнила. Марка? Ну… иностранный внедорожник черного цвета». Ей как- то сразу расхотелось представлять, что она услышит в ответ. Криминальная столица и не такое видела. Развернувшись, она медленно пошла домой. Мало того, что лицо незнакомца не выходила у нее из головы, так еще появилось непонятное чувство, что она немедленно должна что-то сделать. Точно не понимая, что именно, она решила подчиниться своему инстинкту, а точнее желанию, немедленно пойти в ту квартиру. Быстро переодевшись, она снова побежала вниз,  даже не вспомнив, что забыла мобильный телефон.

Подъезд дома напротив был распахнут. Огромный холл заканчивался очень широкой лестницей с деревянными перилами. Поднявшись на пятый этаж, она остановилась. На площадке было только две квартиры. Но дверь каждой пестрела гирляндой кнопочек звонков. На некоторых были потертые смешные таблички, например «Ивановы - 3 раза, Семеновы -2 раза, Фридманы – стучать.» Она словно бы попала в другой мир. Так, видимо, мне направо – решила она, мысленно пытаясь определить расположение квартиры. Ладно, если что скажу, что ошиблась адресом, и совершенно не зная, что будет говорить, ткнула в первый попавшийся звонок. Раздалось пронзительное «Дзинь», потом послышались шаркающие шаги, лязг замка, и… и всё… опять шаги,  только уже удаляющиеся. Постояв минутку, она взялась за ручку и осторожно заглянула внутрь. В нос ударило странным запахом. Так пахнет большое старое пространство. Ее взору открылся длинный узкий и очень темный коридор, которому, казалось, не было конца. Слева шла глухая стена, и только где-то посередине был виден тусклый проем, а слева были двери, все пространство между которыми было заставлено всяким хламом: коробки, вешалки, старый разбитый шкаф, связка лыж, тазы… чего там только не было. Она аккуратно пробиралась сквозь все это, стараясь ничего не задеть. Людей не было. Судя опять же по расположению окон, ей нужна была не первая, а скорее вторая дверь… хотя, черт их знает, что там за этими дверями, сколько комнат, сколько окон… Вторая дверь оказалась запертой, причем на ней висел самый настоящий амбарный замок. А вот третья дверь, которая находилась как раз почти напротив стенного проема, что оказалось входом в  общественную кухню, была чуть приоткрыта.
Аксмель успела уже тысячу раз пожалеть, что ввязалась во все это, она уже была готова развернуться и пуститься бежать в обратном направлении, как услышала, что из глубины коридора, кто-то явно движется в ее направлении. Недолго думая, подчиняясь инстинкту – спрятаться, она проскользнула в приоткрытую дверь и прижалась к ней спиной. Первое, что она увидела, это было большое окно, а под ним в кусках известки сорванный карниз. В комнате никого не было. А вот за дверью раздавались чьи то шаги, звон посуды, грохот воды о железную раковину… Аксмель аккуратно заперла дверь и только тогда перевела дух. Сердце бешено колотилось.
Комната была очень маленькой, на одно окно. Мебели как таковой не было, если не считать старомодной железной кровати заправленной мятым, давно не стиранным постельным бельем и перевернутого деревянного стула. Вещей как таковых тоже не было. На спинке кровати висела мужская рубашка, валялся один ботинок, на подоконнике стояла банка с торчащим из нее кипятильником и лежали остатки какой-то еды… Было не похоже, что здесь кто-то жил.. может быть просто ночевал? Она пошла к кровати и машинально поправила сползшее на пол одеяло. Что-то упало на пол. Это была небольшая записная книжка в потертом дермантиновом переплете. Сунув ее в карман, Аксмель, никем не замеченная, покинула странную квартиру. Ей сильно не хватало воздуха. Сев на скамеечку около своего дома, она осторожно достала находку.