В детдомах дети всегда жестокие. Не верьте, если вам скажут «Этот малыш не обозлился на мир в детдоме. Он такой же добрый как простые дети». Не верьте. Дети ломаются в этих стенах. Они бывают ласковы. Бывают покладисты. Но они всегда жестоки. Как жизнь к ним жестока. Драки здесь всегда до крови. Иногда до большой крови. Детская жестокость- это страшно… 
Едкая боль прожгла сознание. Мальчишка встрепенулся от разряда тока, пронесшегося по телу после нового удара. Подростки осыпавшие его тонкое тело ударами, были чуть постарше. Мальчуган съежившись лежал на полу. Под ним медленно растекалась багровая лужица крови, смешивающаяся с солеными слезами. Ручонками он обхватил голову, пытаясь защитить зияющую рану. Пальцы впивались в теплую вязкость крови. Тепло медленно обволакивало все тельце. Даже удары ногами озверевших детдомовцев не ощущались так остро. Детский голосок уже не отзывался на каждый новый удар в живот или по спине. Образы и оскалившиеся лица подростков стали стираться перед глазами. Медленно становились поблекшими и слились в одно единое смеющееся и улюлюкающее лицо. Мальчишка отключался. В ушах глухим эхо отдавал каждый удар сердца. «Наверно так приходит смерть» подумал мальчуган. В этот момент картинку из десятка лиц подростков рассекло что-то блестящее. Сверкнул нож. 
- А ну расступились! Пошли вон, уроды!  Пошли я сказала!
Девчонка с коротко остриженными, вьющимися волосами размахивала ножом, как заправский метатель ножей. Толпа обидчиков поначалу засмеялась, но глаза девчушки искрились решимостью. Обидчики медленно отступали. Еще пару секунд она смотрела в след удаляющейся толпе, помахивая ножом, давая понять «Лучше даже не оборачивайтесь». Краем глаза посмотрела на мальчишку, лежавшего на земле у ее ног. Казалось он без сознания. Кровь медленно подкралась к ее кедам. 
-Твою мать! Опять! – брезгливо фыркнула девчонка, опускаясь на колени- Эй! Эй! Глаза хоть открой. 
Положила голову на свои колени и робко пальцами, стараясь не сделать больно, отвела в сторону волосы мальчика, слипшиеся от крови. Тупой иглой жалость вонзилась в грудь. Она останется там на всю жизнь. Всю жизнь у девчушки будет сжиматься грудь, от одного взгляда в эти глаза. Сейчас же она бранила себя за минуту слабости. В этих стенах нельзя быть слабой. Загнобят, сомнут и уничтожат. Слезы выступили на зеленых глазах. Она так хотела быть обычным ребенком. Играть в куклы, а не тягать с собой нож. Плакать из-за первой любви, а не держать на коленях окровавленного мальчишку. Жизнь всегда с шипами. Шипы ее жизни еще и окроплены ядом. 

Ей было всего 5, когда мама оставила семью. Счастливая вроде семья, таких много. Типичная, не приметная. По началу папа забирал из сада по очереди с мамой. Вместе работали, копили на светлое будущее или хотя бы на диван. Потом мама стала приходить в сад все реже. «Много работы, приходится задерживаться». Папа почему-то злился. А девочка все списывала на зиму. Зимой всегда все злые. Потом у мамы даже стали появляться командировки. По  3-4 дня дочку укладывал спать папа. А потом и во все маму «перевели работать в другой город». Так папа говорил знакомым и соседям. Лишь спустя годы девочка поймет, что «Работой» папа называл нового маминого мужчину. Глаза матери она увидит лишь спустя десять лет. 
Папа держался, до последних сил. Первое время дочка даже не заметила разницы, с мамой или без… Папа был рядом. Потом отец начал пахнуть как-то очень странно. Отталкивающе. Потом она узнает, что это запах горя. Напитками с таким запахом взрослые заливают горе. Если человек пьет эти напитки- он несчастен. Так думала девочка, кутаясь под одеяло, прячась от папиных бранных криков. Ее папа был несчастен. Через год его забрали в лечебницу, ибо белые горячки и галлюцинации стали частыми гостями в его сознании. Девочку по началу забрала бабушка. Пыталась компенсировать недочеты горе родителей, но все безрезультатно. Девочка закрылась. Перестала верить взрослым. Отталкивала от себя всех, протягивающих ей руку. Моментами даже была агрессивной. Это насторожила бабушку и та не долго думая отказалась от опеки. «На старости лет мне в доме не нужна психопатка».
 А она не была психопаткой. Она была брошенным ребенком, рано осознавшим, что не нужна в этом мире никому. Что за жизнь бороться ей придется одной. Зубами, вырывая у злодейки- судьбы каждый прожитый день. Так она стала бороться. Сначала за игрушки, с другими детьми. Потом за кусочек хлеба со старшими. А недавно в драке с мальчишкой отвоевала нож. С тех пор он стал ее Ангелом-хранителем, вместе бороться за жизнь стало как-то проще. 
Она умудрилась прожить в детдоме пять лет и не завести ни одного друга. И дети и воспитатели считали ее не нормальной. Волчонок. Одиночка. Называйте как хотите. Так ей было проще. Одной идти легче. 
Ей было 10. Ее звали Лора. 

Кровь въедалась в ее пальцы. По щекам заскользили соленые ручейки. Думала плакать уже и не умеет. А слезы катились сами по себе. Не спрашивая разрешения. Мальчишка поежился, словно его тело пронзила острая боль. Губы издали глухой вздох и вздрогнули веки. Глаза его топили в синеве океана. 
- Тише, тише. Не шевелись. Сейчас что- то придумаем, только не вздумай тут помереть. Ты мне должен рассказать, за что они тебя так.- сквозь слезы проговорила Лора, пытаясь улыбаться, словно не происходит ничего страшного. Словно этот мальчуган не может вот-вот умереть прямо у нее на руках. 
-Спасибо…- едва слышно шепнул мальчик, заливая синевой все сознание спасительницы.

Он появился на этот свет совсем слабым. Мама вела «свободный» образ жизни, потому и не особо зацикливалась на здоровье ребенка. Врачи давали ему пол года- год, в лучшем случае. Вопреки всем ожиданиям и прогнозам, новорожденный набирал в весе. Не отставал от сверстников не в физическом, не в умственном развитии. Кое где даже опережал. Казалось ребенок борется за жизнь, на зло всем. Казалось доказывает, что жить он должен. Доказывал врачам- скептикам, себе и в первую очередь собственной матери. Мать же не особо замечала и ценила маленькие победы сынишки за каждый прожитый день. Ей было просто плевать. 
К трем годам жизни малыш отлично говорил, был развит и крепок. Врачи разводили руками и опровергали свои собственные смертельные приговоры. Мать все так же продолжала игнорировать сына, наслаждаясь собственной жизнью, считая, что свой долг перед сыном уже выполнила. Дала ему жизнь. 
Первым звоночек прозвонил, в день когда мальчику исполнилось пять лет. Мать в очередной раз проснулась к обеду с щемящей болью в голове- последствия бурной ночи. Села на диван и простонала, проклиная себя в тысячный раз. Сын уже сидел у окна, наблюдая за прохожими. Услышав стоны матери, он повернулся в сторону ее комнаты. Спрыгнул с подоконника и пробежал босыми ногами по коридору. Задержался на минуту в дверях.
- Доброе утро, мамочка- тихим голосом, стараясь не сильно тревожить мать прошептал мальчишка. 
-Доброе- буркнула женщина, продолжая держаться за голову.
- Мам, помнишь, что за день сегодня? 
-Очередной день этой херовой жизни. Очередной драный день с дождем. 
- Да, там дождь. Я в окно видел. А еще сегодня у меня день рожденья. Помнишь?- он знал, что она не помнит. Просто не хочет помнить. Но, между тем, каждый год в этот день он будет задавать этот вопрос. «Помнит ли она о моем Дне рождения?» 
- Твою мать!- процедила она сквозь зубы- Конечно помню. С днем рождения сынок. Вот только подарок еще не привезли. Через пару дней его получишь. Хорошо? 
- Да, конечно, мамочка- он знал и то, что подарка не будет. Их не было никогда в его жизни. 
- Иди обниму- она нехотя протянула руки в сторону сына, даже не пытаясь скрыть, что жест этот не доставляет ей особого удовольствия. 
Мальчугану было все равно. Он любил ее всей душой. Он не знал другой материнской любви, считал, что так и должно быть. Увидев ладони матери, тянущиеся к нему, он бросился в ее объятия… и тут же отпрянул, словно от чего- то ужасного. Но перед его глазами и правда прорисовывалась ужасная картина. Мать словно светилась насквозь. Внезапно малыш увидел, что в голове ее зарождается и медленно разрастается черное облачко, превращаясь из малюсенького все в большее. Набирая силу и темнея на глазах. Заволакивая взгляд матери, без того отрешенный. Мальчик испугался. Он не мог объяснить того, что видел и попытался описать  удивленной матери, доступным ему, детским языком. Мать лишь накричала на него, осыпая самыми грязными словами. Ругательства сыпались в след мальчику, когда он в слезах выбегал из дома. Это был еще один его День рождения. 
С того дня видения стали к нему являться все чаще. Появлялись новые, потом исчезали, возвращались, несколько сплетались в одно. Он видел сколько негатива вокруг людей, просто проходящих мимо него по улице. Кто-то жил с черными облаками в сердце, кто-то в голове, как его мама. Кто-то продолжал курить, не зная, что в его легких уже завелся червь. Кто-то продолжал обнимать любимого человека, не зная, что он окутан плотным шелком приворотных зельев. Кто-то и во все ходил по улице, просто говоря по телефону или попивая кофе, не зная, что за ним движется серая тень. Она не была похожа на старуху с косой или еще что-то в этом роде. Это была просто тень. Но видел ее лишь пятилетний мальчик. 
Однажды утром такая тень появилась за спиной и у его материи. В этот же день черное облако в ее голове стало расти  быстрее. Всю неделю она пролежала в кровати, мучаясь от головных болей. Мальчик пытался объяснить ей причину ее страданий, она лишь кричала и называла его сбрендившим сопляком. Через семь дней она умерла. Вскрытие показало, что причиной смерти была злокачественная опухоль мозга. Поиски отца ребенка не увенчались успехом, да этим и не занимались особо. Близкой родни у малыша не было. Так он попал в детдом. Попав в эти колючие стены, мальчик надеялся найти здесь друзей. В глазах каждой нянечки он стремился найти лучик тепла. Все было тщетно. Дети над ним смеялись и издевались. Нянечки в свою очередь не обращали на это внимания, а уж о лучиках тепла от них и думать не стоило. Позже все стало еще сложнее. Дети стали замечать, что мальчуган не от мира сего. Говорит о каких-то облаках и невидимых тенях. Говорит, что способен видеть болезни человека. Да и вообще слишком мягкий и добрый для этих стен. Впервые его избили через год, после его приезда. Избили не сильно, это было своего рода знакомства- как он отреагирует. Как поведет себя. Когда же обидчики поняли, что жаловаться он не способен, а уж дать сдачи тем более –его стали избивать все  сильнее. 
На днях он спас жизнь одной из нянечек, указав врачам скорой помощи на истинную причину ее тяжелого состояния. Врачи успели принять необходимые меры и спасти ей жизнь. Наверное, она даже была благодарна мальчугану. Может быть после выздоровления принесет ему конфету или жвачку. А пока с новой силой над ним стали издеваться мальчишки. Очередная потасовка закончилась сильной дракой, точнее избиванием. Именно так он и оказался на коленях у этой девчонки. Странной девчонки. В мыслях была лишь образ: светло русые короткие растрепанные волосы, холодная бирюза глаз и чумазое пятно на щеке. 
Он снова стал погружаться в молочную пелену бессознательного состояния. Боль отошла куда-то далеко, уже не сжимая его внутренности холодной ладонью.
Ему было 11. Его звали Юстин. 

 ***
- Ты желание загадал? 
- Погоди, погоди. Не торопи меня. 
- Юууус! Скорей. У нас не так много времени. 
-Все. Загадал!
Двое молодых людей подняли вверх пластиковые стаканчики, искрящиеся сладкими брызгами, торжественно чокнулись глухим пластиком, в фантазиях слыша хрустальный звон бокалов. В их  фантазиях было много всего. И хрусталь бокалов, и брызги шампанского, дорогого шампанского. И дом, пусть не большой, пусть не богатый. Главное наполненный детским смехом. У них обязательно будет много детей. И каждый из них обязательно будет знать, что такое любовь мамы и папы. Что такое семья. 
- С Днем рождения, родной! Совсем старый стал- целых 17 лет стукнуло!- Лора засмеялась от щекотавших нос пузырьков самого дешевого шампанского, какое только удалось найти. Она никогда не забывала о Дне рождения Юстина.
- Как ты умудрилась раздобыть ключи от чердака? Где шампанское взяла? Вообще как ты умудрилась все это устроить? 
- Юс, какая разница? Важно, что получилось все. Хотя до последнего не надеялась. 
- Все же от куда все это? 
- Пообещала Гаргоне, что не расскажу никому что она прячет коньяк на полке с книгами- хихикнула Лора.
- Ты в своем репертуаре- улыбнулся Юстин, прижимая к себе девушку и вдыхая запах дешевого шампуня.
- Скажи, а что ты загадал? 
- Лор, ты же знаешь-не сбудется, если расскажу. 
- Ну,да... Мы знаем друг друга шесть лет. Я спасла тебе жизнь, ты вытянул меня из ямы одиночества, и теперь если расскажешь мне о своем желание оно явно не сбудется
- Да ты сама прекрасно знаешь, что загадал- Лора вздернула бровями, требуя ответа- Ну,что я могу загадать? Что пройдет год. Я уйду в Большой мир. Там буду ждать тебя и когда, через год, ты присоединишься ко мне у меня уже будет работа, буду учиться и хоть какой-то, но свой уголок. Будем жить там вместе и строить наше будущее. Для наших детей. А их у нас будет много. Я знаю. Это и загадывать не надо- Юстин прижал девушку покрепче, словно пытался заслонить от всего мира. И от этого-маленького, детдомовского. И от того, Большого. Который ждал их через год. 
- У нас правда все будет хорошо?- столько надежды в ее бирюзовых глазах было лишь в те моменты, когда она смотрела на него. Лишь он дарил ей ту ниточку негасимой веры, что все будет иначе. Все будет. 
Она извернулась в его сильных руках, и повернулась лицом к парню. Между их губами было всего пару сантиметров, он ощущал ее дрожащее дыхание на своей щеке. Глаза ее заискрились, наблюдая за губами приближающимися к ее губам. Смешно сказать, но за шесть лет это был их первый поцелуй. Не умелый, не ловкий, но между тем нежный и завораживающий. Вкус ее губ он представлял он очень часто. Каждый раз он представлялся ему разным. То мятным, то горьковатым, то вовсе холодным. Но на самом деле губы ее оказались нежными и с неописуемым вкусом. В нем смешалось так много- и ваниль, и конфеты и даже холодок ветра. Руки его дрожали, передавая дрожь ее телу. Хотелось остановить момент на вечно и замереть вот так-в объятиях друг друга, на чердаке детдома, который переплел их судьбы. 
На секунду ей показалось, что вот-вот остановится сердце и она умрет. Дыхание перехватило и она отпрянула от его губ. Не отрывая при том глаз от его губ. Наслаждаясь картиной, как неловко он облизнул губы пытаясь запомнить этот вкус на всю жизнь. Вкус первого поцелуя. 
Его руки невольно разжали кольцо объятий, давая ей отдышаться. Взгляд его скользил по Лоре. Губа, щеки с веснушками, бирюза глаз. Шее, с пульсирующей веной. Загорелые плечи... И в этот момент его пронзил самый ужасающий страх в его жизни. Он отпрянул от нее как от прокаженной, за мгновение подскочил на ноги. Зажмурил глаза, надеясь, что вот сейчас он откроет их и не увидит ничего. Поймет, что это всего лишь игра воображения. Но нет... Распахнув глаза  он посмотрел на нее и увидел тоже, что видел мгновение назад. Страх сковал все тело, не давая даже вдохнуть. Сердце забилось с такой силой, что казалось сейчас разорвет грудь. "Этого не может быть! Не может! Нет! Это не правильно! Не может!" . Лора все еще сидела на полу, испуганно и не понимающе смотря на парня. 
-Как-то иначе я представляла наш первый поцелуй. Что случилось? Я так ужасно целуюсь? 
Юстин не мог ответить не слова. Все смотрел на нее, не в силах отвести взгляда. 
- Нет... Все нормально... Знаешь, мне пора... Скоро нас хватятся. Будут проблемы... Я пойду. Увидимся еще... Спасибо тебе... За день рождения... Спасибо... 
  Парень стремглав слетел по лестнице, оставив ее в одиночестве на чердаке, который казалось вот-вот раздавит ее надвигающимися стенами. Сотни мыслей пронеслось в ее голове. Что могло стать причиной такой реакции? Этого дня так ждали. Что могло произойти? Слеза скользнула по веснушчатой щеке. 
Юстин несся по двору детдома под вопрошающие взгляды ребят и воспитателей. Легкий ветерок хлестал мокрые щеки. Дыхание перехватывало. Сердце вырывалось. Что-то глубоко резало все тело. Страх своей ледяной рукой сковывал каждое его движение. Добежав до самого края площадки, где никто не мог его видеть он упал на колени. Ладонями впиваясь в землю, разрезая кожу осколками стеклышек. Сердцу его сейчас было гораздо больней. 
- Неееееееет!- буквально взвыл парнеь. 
Щеки рассекали соленые ручейки. Перед глазами стояла одна единственная картина. Лора. С которой он мечтал продить всю свою жизнь. Лора. Которая была самым близким человеком. Лора. Которая была его единственной надеждой и верой в будущее. 
Лора. Которую он любил. 
Лора. И ее зияющая грудь, с малюсеньким черным облачком посередине...